Трамвайчик уходил в никуда.

Детство - Детство 02:03 

Музыка: Михаила Таривердиева "Детство" из альбома "Обещание любви"



Трамвайчик уходил в никуда. Почему в никуда? А куда ему еще было уходить? Да, конечно же, он мог уйти в теплый летний дождь, так похожий на душ, когда ты приходишь зимой с мороза домой, а этот душ тебя согревает каждой каплей, стекая по озябшей коже. Он мог уйти в солнечное утро, так похожее на Рассвет, с его дивно-розовыми туманами. Но, там время запущено по иной шкале.. Оно не течет. Оно бежит, опережая факты, события, приключения и саму жизнь. Туман рассеивается и начинается пустота. Наш милый трамвайчик, мог бы направить свою мордашку и в серую гавань будней. Только, на сером фоне плохо различимы улыбки.

Итак, наш трамвайчик уходил в никуда и уносил Ее. Уносил потому, что ему нужно было куда-то ехать, кого-то уносить, впрочем - просто двигаться.

Женщина сидела у окна, глядя на пустынные улицы города, и улыбалась. Она улыбалась домам, кивавшим ей своими крышами, улыбалась витринам, подмигивающим ей своими глазками-огоньками, улыбалась машинам, уткнувшим свои носики в бордюры и фонарям, так похожим на елочные шарики.

Мир проносился мимо нее и сквозь нее. Время окутывало ей плечи и говорило, что оно и не время-то вовсе, что оно, это так - просто, песок в песочнице Вселенского начала, где и конца-то, в общем-то, не видно.

Приехав в Никуда, она сошла на своей остановке. Она знала. Она точно знала свою остановку. Утро. пустота.. Странно, почему этот трамвайчик привез ее в такое раннее утро, которое и утром-то назвать еще нельзя. Вокруг: ни людей, ни машин, ни шумов от движения.

Здесь нет жизни - подумала она. Куда все подевались? Наверное спят.

Трамвайчик продолжал ездить по кругу привозя в свое Никуда, все новых и новых пассажиров. Но, как-то странно. Пассажиры выходили из него и застывали на тротуаре в

застывшем движении. Вскоре, возле нее было целое скопище восковых фигур. Они все не живые.. Она осознавала, что стоит в этом пустом и неживом городе, совсем одна. Все вокруг было серым: серые улицы, с не менее серыми домами, серые тучи, на не менее сером небе. и серые люди. да, и не люди-то в общем - манекены. Куда подевались краски?

Нет, так ей жить не хотелось. Она открыла свою сумочку и достала краски.. Ох уж, эти дамские сумочки! И чего там только нет!

Она рисовала. Рисовала небо чистейших бело-голубых оттенков, кидала на него радужные шарфики, зажигала солнце.. Вот! Именно, солнце! Как только она зажгла его - краски сами брызнули на мертвый город!

Вы следили? Она красила город и все время поглядывала на будку таксофона. Зачем она туда смотрела, не зала даже Она.

Город. оживал. Все, к чему касалась ее рука, расцветало, пело, пахло. Вот теперь, здесь можно жить произнесла она, в очередной раз посмотрев на таксофон. Женщина поняла, что она что-то не доделала. Последний штрих. и возле таксофона раскинулась клумба. Вам интересно, какие цветы были на той клумбе? Ромашки! Разве могла она нарисовать, что-нибудь иное?

Прошло тысячу лет.

Город жил своей жизнью, все менялось, все кружилось, все двигалось по спирали вверх.

И только таксофон, мимо которого она проходила, всегда украшался белыми ромашками

Автор: Молодовская Элисс 26.05.2007 03:55